Статья 1

 

РАБОТОСПОСОБНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА

Попов А. К.

Стр. 3-12

 

Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР тов. К. У. Черненко в своей речи на встрече с рабочими завода «Серп и молот» 29 апреля 1984 г. подчеркнул, что сегодня «на деле расширяются возможности и для высокопроизводительного труда, и для полноценного отдыха, и для обучения и воспитания трудовой смены» [2, с. 3]. Это ставит актуальные задачи специалистам, изучающим проблемы повышения работоспособности.

Сейчас в психологии труда вновь отмечается рост интереса к данной проблеме. Начатое еще И. М. Сеченовым [22] изучение работоспособности и в последующем проводилось в русской и советской психологии с учетом разнообразных социальных, производственных и климатогеографических условий. Сегодня оно превратилось в одну из фундаментальных проблем психологической науки. Работоспособность относится к проблемам междисциплинарного плана, причем уровень ее разработанности во многом определяется научными достижениями в различных областях психологии.

В чем же состоит практическая и научная актуальность проблемы работоспособности? Она заключается в потребности сохранить и улучшить это качество труженика общества развитого социализма в период научно-технического прогресса, в необходимости разработки широкого круга мероприятий медицинского, социально-гигиенического,  психологического и экономического плана, составления долгосрочных прогнозов, в том числе связанных с освоением новых океанических, арктических и космических пространств. В свою очередь, это предполагает выявление ранее неизвестных механизмов и закономерностей работоспособности на социальном, психологическом, организменном, а также на клеточном и субклеточном уровнях, выработку новых подходов к проблеме работоспособности.

Существует множество определений работоспособности, которая рассматривается и как свойство человека, отражающее его способность выполнять определенную работу [7], и как нечто отождествленное с функциональным состоянием организма [6, 21], и как способность обеспечить определенный заданный уровень, эффективность работы [11], и как предельные возможности организма [19]. В [20] подчеркивается, что категория работоспособности человека определяется комплексом его профессиональных, физиологических и психологических факторов, а именно: функциональным состоянием организма и величиной его резервных возможностей; профессиональным опытом и подготовленностью; направленностью личности, т. е. характером и степенью выраженности потребностей, установок и мотивов деятельности. Кроме того, работоспособность, и в частности ее динамика, зависит от гигиенических условий труда, а также от физиологических, биологических, психологических и других особенностей субъекта, структуры и организации деятельности.

К этому надо добавить, что в [20] представляется спорной правомерность применять такое понятие, как «зрительная (двигательная и т. п.) работоспособность», так как, по мнению этих же авторов, «категория работоспособности является интегральным свойством человека, а не характеристикой уровня функционирования какой-либо системы его организма» [20, С. 50].

В отличие от этого, мы, напротив, считаем необходимым выявлять как раз общие закономерности в работоспособности, протекающей на самых различных уровнях: на социальном, психологическом, организменном и субклеточном. Как отмечает Б. Ф. Ломов, в настоящее время психология вообще характеризуется существованием в ней пока еще слабо связанных между собой различных аспектов и уровней изучения деятельности человека [10] .

Таким образом, налицо ряд тенденций в изучении работоспособности. С одной стороны, можно отметить тенденцию к определенным обобщениям, с другой – к еще большей дифференцированности ее понятий. Примером может служить деление работоспособности на умственную и физическую, а последней - на силовую, выносливостную и скоростную.

Однако, как справедливо отмечают Ю. Г. Бобков и В. М. Виноградов, хотя не может быть, казалось бы, двух мнений о том, что при тяжелых физических нагрузках первично страдают мышцы, а при умственной –  центральная нервная система, тем не менее столь прямолинейное решение противоречит опыту физиологии и спортивной медицины и потому вряд ли может считаться верным.

Авторы при этом указывают, что в обоих видах работоспособности, напротив, наблюдается много общих моментов, например, в .нарушении метаболизма, который затрагивает и мозг, как часть целостного организма, в изменениях афферентной импульсации и лабильности сложных нервных структур, а также в изменениях химизма крови и т. п. [4].

В самом процессе проведения нервного импульса происходит перераспределение имеющихся веществ за счет их потребления и выработки. Это одна из функций деятельности центральной нервной системы, разыгрывающаяся, как это теперь понятно, на субклеточном уровне. Изучение работоспособности на субклеточном уровне оказалось особенно важным в связи с возможностью ее регуляции с помощью фармакологических и психофармакологических средств.

Исследование метаболических процессов показало условность деления фармакологических препаратов на средства, действующие преимущественно на физическую работоспособность, и средства с преимущественным влиянием на умственную работоспособность. «Условность этого деления - пишет А. В. Вальдман,- очевидна, так как механизмы биоэнергетических реакций, в конечном итоге, однотипны в любой клетке, и вещества, оказывающие положительный эффект на процессы биоэнергетики, могут оказаться равно полезными как при физической, так и при умственной работе» [5, с. 3]. С другой стороны, феномен работоспособности включает как центральное, так и периферическое звено, но избирательное воздействие на то или иное звено проявится положительно в работоспособности всего организма.

К настоящему времени сложилось несколько аспектов коррекции умственной и физической работоспособности. Ю. Г. Бобков и В. М. Виноградов выделяют следующие пути стимуляции работоспособности с помощью лекарственных средств, которые могут:

1. Мобилизовать резервные возможности организма. Это вещества - «психоаналептики». Они используются однократно и в особо критических ситуациях. Например, фенамин, первитин, кофеин и др.

            2. Восстанавливать трудоспособность физическую и умственную. Это класс препаратов, именуемых «психоэнергизаторы» (гептаминол, деанол и др.).

3. Сохранять работоспособность в сложных условиях (например, при кислородной недостаточности, изменении, газовой среды, температуры и т. п.) за счет  положительного влияния на энергетический обмен. Подобные средства получили название «актопретекторы».

4. Ускорять и закреплять адаптацию и ослаблять развитие утомления. Это группа так называемых «адаптогенов» (например, растительного происхождения - женьшень, золотой корень и др.).

Современная фармакология располагает арсеналом средств повышения, сохранения и восстановления работоспособности. Как правило, эти средства близки или совпадают по своему составу с естественными продуктами жизнедеятельности организма и его нервной системы.

В процессе работы на клеточном и субклеточном уровнях в нервной системе и организме складывается определенный биохимический гомеостазис. Его нарушение в виде накопления или исчезновения определенных веществ порождает потребность восстановления необходимого организму биохимического равновесия. Эта потребность связывается с трудом, если биохимический гомеостазис сложился в процессе трудовой деятельности, но может быть связан и с «активным» бездельем.

Биохимический гомеостазис в процессах, протекающих на субклеточном и клеточном уровнях, неразрывно связан с функциональными состояниями организма человека и его нервной системы. Надо специально подчеркнуть, что потребность «проигрывания» тех или иных динамических стереотипов, функциональных систем [3], схем и моделей, лежащих в основе поведения, деятельности, действий, операций, умений, навыков и т. п. В указанной биохимической канве процессов на субклеточном уровне, всегда складывается в определенном диапазоне функциональных состояний. Соответственно их «проигрывание» оптимально также на уровне этих функциональных состояний. Напротив, чем текущие функциональные состояния дальше отстоят от тех, в диапазоне которых ранее были сформированы вышеперечисленные психические образования, тем затруднительнее их реализация. Этим, в частности, и объясняется то общепризнанное положение, что к работе, например, в стрессовой ситуации надо и готовить человека в условиях стресса.

Аналогично дело обстоит и с хорошо известным состоянием перетренированности в спорте, часто сопряженным с такими функциональными состояниями, на фоне которых не были сформированы условные нервные связи, лежащие в основе спортивных навыков. Это особенно часто происходит в предсоревновательный период, когда спортсмены переходят к узкой специализации. Спринтер начинает тренироваться только в скоростном беге на короткие дистанции, стайер - в беге на выносливость на длинные дистанции. До соревновательного периода они всегда тренируются и в одном, и в другом виде бега. Но эти два вида бега диаметрально противоположны в отношении сдвигов, происходящих в корковых и подкорковых отделах центральной нервной системы. Так, бег на скорость повышает тонус коры и снижает тонус подкорки, а бег на выносливость, напротив, снижает тонус коры и повышает тонус подкорки. Если эти нагрузки чередуются, происходит расширение диапазона функциональных состояний. Когда же начинается специализация, то однонаправленность сдвигов в функциональных состояниях коры и подкорки приводит к тому, что доминирующими оказываются такие функциональные состояния, на фоне которых никогда не были сформированы спортивные навыки. Внешне это проявляется в расстройстве спортивной техники. Эти явления были изучены нами на основе ЭЭГ регистрацией до и после физических нагрузок; в состояниях нормы и перетренированности [17].

Описываемые явления отчетливо прослеживаются и на клиническом материале. У больных, например, с ожоговыми поражениями под влиянием постоянно и длительно действующих болевых ощущений происходят резкие сдвиги в область отличных от обычных для них функциональных состояний.

Важно, что все феноменологические примеры могут  быть представлены и более детально, с точки зрения фундаментальных представлений о динамической стереотипии и условнорефлекторной деятельности. Аспекты и уровни изучения условнорефлекторной основы работоспособности по-прежнему остаются традиционными краеугольными камнями во всей рассматриваемой проблеме.

Остановимся на тех новейших данных, без учета которых сейчас уже невозможно анализировать факты формирования и реализации работоспособности. Так, М. Н. Ливановым и его школой накоплено много данных о синхронизации корковых ритмов как непременном условии замыкания временных нервных связей [8]. В ряде работ показано, что эти закономерности определенным образом коррелируют с поведенческими актами. Существует и используется психологами в интерпретации получаемых результатов активационная теория Линдсли [9].

Представления о замыкании временных нервных связей важны для понимания одного из главных показателей работоспособности человека, а именно времени формирования и реализации его умений и навыков. Они важны и для понимания зависимости этого времени от функциональных состояний человека.

Согласно М. Н. Ливанову [8], синхронизация, т. е. объединение тех или иных нейрональных образований в коре мозга возбуждениями, возникающими в один и тот же момент времени, является условием замыкания временных нервных связей. Опуская ряд деталей и подробностей, можно сказать, что синхронизация достигается за счет амплитудно-фазовых сдвигов в собственной медленной корковой активности в результате сложных биохимических процессов под влиянием поступающей импульсации и зависит от ее частоты [15]. Частота импульсации может оказаться недостаточной, и тогда не произойдет синхронизации. В этом случае не произойдет и замыкания временных нервных связей. Говоря другими словами, человек ничего не усвоит и не выработает никаких навыков, умений и т. д. Будет получен, так сказать, нулевой результат. Однако если снизится частота собственной медленной ритмики, то ранее недостаточная частота импульсации сделает возможной в определенной фазе синхронизацию, а собственно и замыкание временных нервных связей. Это первый случай, который по времени должен быть самым продолжительным, а поступающая импульсация здесь состоит из специфической и неспецифической.

Во втором случае синхронизация может произойти и без снижения частоты медленной активности, если частота поступающей импульсации окажется достаточной, чтобы произошла синхронизация. Этот случай можно принять за ,норму.

В третьем случае частота может повыситься за счет включения импульсации с других подкорковых центров, например при эмоциональном реагировании, и тогда процесс замыкания произойдет быстрее.

В четвертом - частота импульсации может стать еще выше, но если при этом несколько повысится и собственная частота медленной ритмики, то синхронизация наступит быстрее, чем в других случаях. Это можно принять за оптимальный вариант во времени выработки временных нервных связей, лежащих в основе умений, навыков и т.д.

Однако, и это будет возможный пятый случай, если за счет вовлечения большого числа подкорковых структур частота импульсации еще больше возрастет и синхронизация будет уже затруднена, то и время процесса начнет увеличиваться. Но если частота окажется еще выше, а это шестой случай, то синхронизация наступит еще медленнее или вообще не произойдет. При этом возможна хаотичность действий.

Наконец, в седьмом случае частота может быть избыточно высока и вся система ею будет, если так можно выразиться, «выбита» вообще, что внешне проявится в ступорозном состоянии.

Итак, в дополнение хорошо известной в психологии V-образной зависимости между общей активацией и продуктивностью деятельности, а также активационной теории Линдсли учет роли импульсации в синхронизации ритмов как условия формирования условнорефлекторных связей дает более детальную градацию зависимости между синхронизацией корковой ритмики и эффективности деятельности.

Таким образом, если при реализации ранее выработанных умений, навыков и т. п. эти реализации будут происходить в тех же, что и при выработке, диапазонах функциональных состояний, то даже в этой ситуации возможны семь вариантов реализации. Это понятно, так как тогда время реализации может быть, естественно, только такое, какое было ранее выработано.

Следовательно, временные характеристики реализаций содержат в себе информацию о функциональных состояниях. Это представляется важным, так как в большинстве случаев есть возможность идентифицировать условия выработки и реализации. При этом обычное время реализации будет свидетельствовать о норме. Быстрое и оптимальное исполнение - это, по нашей градации, случаи 3 и 4. Все более медленные по времени реализации - это случаи 1 или 5 и 6. Но случай 1- это эмоциональная индифферентность, тогда как случаи 5 и 6 - это эмоциональное реагирование. Внешние наблюдения всегда позволяют опытному эксперту определить эмоционально безразличное или эмоционально окрашенное состояние. Значит, по временным параметрам реализации и по определению идентичности условий подготовки и реализации можно с достаточной приближенностью судить о текущем функциональном состоянии. При этом нельзя не отметить, что описываемые зависимости в общем плане можно определить как некоторое подобие функциональной системы П. К. Анохина [3].

Можно, следовательно, утверждать, что если мы хотим иметь устойчивую работоспособность, она должна формироваться на возможно большем диапазоне функциональных состояний. Нами проводилось обучение операторской деятельности испытателей, находившихся в измененных функциональных состояниях, которые достигались фармакологическими средствами. После обучения в таком измененном функциональном состоянии выполнение работы в нормальном и обычном состоянии затруднено. Специальные экспериментальные исследования показывают, что с ростом тренированности падает зависимость качества работы от функциональных состояний. Однако человек должен делать над собой усилия, чтобы овладеть умениями, навыками и т. п. И вообще выполнять работу. Примером в этом отношении может послужить работоспособность старших поколений. Думается, что она столь высока как раз в силу того, что этим людям приходилось работать в очень широком диапазоне функциональных состояний, образно говоря, невзирая на них. Нужно заметить, что при таком формировании работоспособности складывалась и должная трудовая дисциплина.

Здесь надо сказать, что часто большой отсев выпускников с места работы по профессии происходит, вероятно, потому, что подготовка к профессии идет в одних функциональных состояниях, а реализация профессии - совершенно при других.

Кратко затронем и некоторые другие аспекты работоспособности. Для примера рассмотрим следящую деятельность, выполняемую в контуре управления с двумя интеграторами. Известно, что у операторов с ростом числа тренировок формируются не только образы сигнала, движущегося в данный момент времени, но и образы его движения в ближайшем будущем. Благодаря такой антиципации обеспечивается восприятие скоростей и ускорений, т. е. параметров, реально упреждающих во времени отклонения отслеживаемого сигнала. Внешне это выражается в уменьшении ошибок оператора по указанным параметрам сигнала [18]. Возникновение описываемых упреждающих образов заключается в следующем. Образцы движения сигнала запечатлеваются в памяти. В результате анализа запечатленных динамических образов и последующего их синтеза возникают новые образы, а именно образы ближайших будущих движений сигнала. Описываемые анализ и синтез представляют собой мыслительные процессы. Внешне они проявляются в том, что управляющие действия совершаются вначале по принципу конъюнкции, затем дизъюнкции и наконец двойной дизъюнкции в отношении различных параметров отслеживаемого сигнала [18]. Вместе с тем образы ближайших будущих движений сигнала сравниваются с реально наблюдаемыми через некоторое время. Эта сравнительная оценка лежит в основе эмоциональной составляющей сенсомоторной деятельности.

Формированием образов будущих движений сигнала, собственно, и обеспечивается программа управляющих движении руки. Доказательством этому служит уподобление движений руки скоростям и ускорениям отслеживаемого сигнала. Таким образом, следящая сенсомоторная работа человека включает в себя практически все психические процессы: восприятие, память, мышление и эмоции. Понятно, что следящая работа выполняется человеком в результате определенной мотивации. В следящей работе реализуются также и функции антиципации, когнитивности и регулятивности. Важно также следующее: если человеку до начала тренировки дать словесную инструкцию о том, что траектория его управляющих движений руки должна совпадать с ускорениями сигнала, и объяснить, как строится кривая ускорений в зависимости от кривой отклонений сигнала, то ход обучения значительно изменяется. В частности исчезает обычная последовательность стадий, наблюдаемая в виде минимизации ошибок сначала по отклонениям, затем по скоростям и лишь потом по ускорениям [18]. Таким образом, налицо участие и коммуникативной функции. Заметим, что мотивация операторов в наших исследованиях достигалась в процессе общения, т. е. путем использования коммуникативных функций. Вместе с тем в процессе тренировок в работе оператора возрастают симультанные составляющие и падает значение сукцессивных, особенно тех, которые вначале были связаны с вербальными компонентами процесса обучения.

Вполне понятно, что лежащие в основе работы человека в контуре управления динамические стереотипы, схемы, модели, функциональные системы и т. п. должны обеспечивать необходимые для выполнения этой работы также и передаточные функции.

Так, если, например, человек-оператор занят слежением в контуре управления с передаточной функцией в один интегратор, то он должен выполнять дифференцирование, а если с двумя интеграторами, то двойное дифференцирование. Что это действительно так, следует из экспериментов, показавших, что в противном случае работа не может быть вообще выполнена. На этом совпадении, собственно, и построены в инженерной психологии все модели человека-оператора. Однако то обстоятельство, что в центральной нервной системе человека в зависимости от передаточных функций контура управления и логики действия с органами управления формируются свои собственные управляющие и логические передаточные функции, открывает принципиальную возможность ранжировать работу человека-оператора по степени ее сложности [18].

При этом эксперименты показали, что сложность работы лимитирует работоспособность человека.

В проблеме работоспособности остается еще много открытых вопросов, например вопрос о том, почему классическая кривая работоспособности, снятая с десятков тысяч людей, имеет «двугорбый» вид, т. е. вершины работоспособности имеют место в дообеденное и послеобеденное время. Не решен вопрос о самой колебательной природе работоспособности человека и систем его организма. Согласно Остбергу (О. Ostberg), эти колебания могут быть объяснены только существованием «неизвестного внутреннего ритма» [23, с. 122]. Мы предположили, что таким ритмом может послужить колебательный процесс, протекающий по принципу, наблюдаемому в различных макро- и микроструктурах организма [13-18]. Примером колебательной микроструктуры могут служить парные взаимодействия дендритов и вставочных нейронов, а макроструктуры - система парных взаимодействий коры и подкорки. Было показано, что многие макро- и микрохроноформы колебательных процессов в центральной нервной системе организованы по одинаковому системному принципу последовательной смены типов парных взаимодействий. Это обстоятельство сделало настоятельным исследование колебательной системы, действующей по указанному принципу, объясняющему работу всего организма. Говоря иначе, было сделано предположение о существовании в организме двух пока неизвестных нам суперсистем, взаимодействующих по принципу последовательной смены типов парных взаимодействий за каждые сутки.

Когда была, в частности, вычислена кривая суточной работоспособности такой гипотетической колебательной системы человеческого организма, оказалось, что она в своей динамике полностью совпала с классической кривой работоспособности человека. Кривая работоспособности человека была получена в результате анализа работы десятков тысяч рабочих различных предприятий еще в начале века и неоднократно подтверждена позже [23]. Согласно этим данным, работоспособность человека. и промышленная производительность труда в течение суток характеризуются дообеденной вершиной, падением около 15 часов дня, новой вершиной в послеобеденное время и глубоким падением после полуночи, около 3 часов ночи. На предложенной нами модели были получены и реально наблюдаемые у отдельных лиц различия в виде только одной вершины работоспособности или в первую, или во вторую половину дня. Чтобы убедиться, что совпадения теоретической и реальной кривой неслучайны, были использованы амплитудно-фазовые закономерности разработанной нами модели суточной системы работоспособности человека. Был смоделирован измененный режим со сном с 5 часов утра до 13 часов дня и бодрствованием и работой в остальные часы. Были также смоделированы случаи с двумя отрезками сна, в первой и во второй половине дня, и бодрствованием и работой в остальные часы. Моделировался наряду со специально заданным режимом сна и бодрствования также и природный распорядок дня и ночи. Кроме этого, был смоделирован вариант совместного воздействия природного и специально заданного режима.

Для проверки правильности модельных результатов 600 человек были переведены в измененный режим бодрствования и сна, со сном от 5 часов утра до 13 часов дня.

После первых суток нового режима группа из 200 человек выполняла обычную работу круглосуточно. После двух суток измененного режима следующая группа из 200 человек также выполняла подобную работу. После трех суток жизни в измененном режиме еще следующие 200 человек начали выполнять круглосуточную работу. При этом проводилось как объективное наблюдение за указанными группами, так и регистрация субъективных отчетов о самочувствии.

В результате оказалось, что через трое суток измененного режима у большинства из 200 человек третьей группы минимальная работоспособность сместилась с 3 часов на 9, что совпадало со временем, полученным на модели. Кроме того, наблюдалась также динамика часа засыпания у тех лиц, которые не могли ночью бодрствовать. Было установлено, что после первых суток большая часть уснувших приходилась на 5 часов утра, после двух суток - на 4 часа и после трех суток - на 3 часа ночи, т. е. время засыпания сместилось от первоначальных 5 к 3 часам. Этот результат также совпал с рассчитанным на модели.

Другим 600 человекам, также жившим в режиме со сном от 5 до 13 часов, на четвертые сутки был введен дополнительный сон во вторую половину дня. Из этих 600 человек группа в 300 человек приступила к круглосуточной работе через сутки, а вторая группа в 300 человек - через двое суток. Дополнительный сон во вторую половину дня вызывал сдвиг по фазе, совпадающий с тем направлением, которое давал природный распорядок дня и ночи. В результате лица, не способные бодрствовать ночью, распадались еще на две группы, одна из которых заснула в 4 часа, а другая - в 2. Эти данные также совпали с результатом, полученным на модели.

Итак, реальные результаты динамики работоспособности в общей сложности 1200 человек подтвердили предположение о том, что в основе работоспособности лежит колебательный процесс, протекающий по системно организованному принципу последовательной связи типов парных взаимодействий. Тот же факт, что одни лица смогли бодрствовать ночью, а другие нет, в определенной мере, на наш взгляд, связан с различиями в мотивах. Если принять, что для лиц, неспособных высокопроизводительно работать ночью, природно заданный режим является главенствующим, то разницу между лицами, которые уснули на рабочем месте, и теми, кто смогли ночью бодрствовать, во многом можно объяснить различной мотивацией. Здесь. речь идет просто о мотивации, без учета сложности, иерархичности мотивационной структуры каждого человека. В частности, было выяснено, что если человек руководствовался узколичностными мотивами, покоящимися на его биологических потребностях (например, соображениями о вреде для здоровья ночного бодрствования и работы), то он соответственно оказывался не в состоянии бодрствовать ночью и засыпал. Напротив, если он исходил из мотивов, в основе которых лежало осознание социальных потребностей, то он мог бодрствовать и ночью. Многие чисто биологические процессы, обеспечивающие работоспособность человека, оказываются, таким образом, зависящими от мотивационной сферы личности.

Классики марксизма-ленинизма неоднократно подчеркивали роль личных взаимоотношений в труде и повышении работоспособности человека. «...Развитие труда по необходимости способствовало более тесному сплочению членов общества, так как благодаря ему стали более часты случаи взаимной поддержки, совместной деятельности..», - отмечал, в частности, Ф. Энгельс [1, с. 489]. Следовательно, важнейший социально-психологический аспект работоспособности оказывается зависящим, с одной стороны, от взаимоотношений людей в процессе выполнения работы, а с другой - от самой организации работы. Исследования, проводимые совместно с В. М. Тверитиным, показали, что в силу самой структуры производства работоспособность при организации производственного процесса, ведущегося параллельно его исполнителями, меньше зависит от их взаимоотношений, чем в случае последовательного прохождения производственного процесса. А это значит, что психологическое обоснование ритмов и организации работоспособности должно учитываться при выборе оптимальной структуры производственного процесса (это, к примеру, влияет на правильную расстановку рабочих мест, последовательность трудовых операций и т. д.).

Нам удалось только фрагментарно затронуть некоторые общие и частные социально-психологические, психологические, организменные, клеточные и субклеточные аспекты и уровни изучения проблемы работоспособности. Выяснилось, что эта проблема комплексная и решение ее требует использования системного подхода. Такой подход намечает возможность перевода проблемы из ее чисто объяснительного и описательного в прогностический план, позволяющий предвидеть изменения работоспособности от заранее заданных условий. Думается, что в связи с этим появится необходимость учета ряда новых факторов, от которых реально зависит работоспособность человека. К их числу можно отнести такие, как заработная плата, производственные и жилищные условия, питание и другие социально-экономические факторы в их социально- психологическом содержании.

Подводя итог всему вышеизложенному, можно сделать следующее заключение.

В плане психологии работоспособность является сложным иерархическим образованием, состоящим из многих уровней разного порядка. Верхний уровень - программирующий содержание предстоящей человеку работы и вместе с тем регулирующий ее выполнение. Это мотивационный уровень, который во многом определяет, что и как надо делать в изменяющихся условиях труда. Второй уровень в отличие от психически программирующего можно назвать биологически исполнительным (ранее он был обозначен нами как организменный уровень). Данный уровень зависит от верхнего уровня, но вместе с тем и лимитирует его. Именно здесь имеет место закономерное распределение максимумов и минимумов в работоспособности человека. Существуют и более низкие - клеточный и субклеточный - уровни, которые также воспринимают воздействие высших уровней.

К этому надо добавить, что можно смещать во времени как минимумы, так и максимумы работоспособности, а главное - растягивать их. В совместной работе с Э. И. Куряевой было показано, что это можно делать как путем использования верхнего, психического уровня, так и более низкого., клеточного и субклеточного. При этом регуляция на субклеточном уровне может влиять на все вышележащие уровни, в том числе и на психически регулирующий и программирующий.

Раскрытие закономерностей, обусловливающих динамику работоспособности, открывает путь к научно обоснованному планированию режима труда и отдыха на производствах; распорядку смен, в частности, выбору оптимальных вариантов перехода от одной смены к другой, и определению количества дней для работы в каждой из смен. Совместно с В. Г. Зазыкиным нами разработаны программы расчета на электронных вычислительных машинах работоспособности человека для различных продолжительностей работы, режима сна и бодрствования и характера работы (скоростной, выносливостной, силовой и т. п.).

Проведенные исследования показали, что производительность труда может быть повышена в ряде случаев чуть ли не в полтора раза только за счет должного совмещения часов работы с состояниями высокой работоспособности человека.

Следует отметить, что знание закономерностей суточной ритмики открывает возможность синхронизации во времени функциональных состояний и работоспособности сразу большого количества людей, что важно для промышленных предприятий-гигантов и городских хозяйств.

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е нзд., т. 20.

2. Черненко К. У. Речь на встрече с рабочими московского металлургического завода«Серп И молот». М., 1984.

3. Анохин П. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М., 1968.

4. Бобков Ю. Г., Виноградов В. М. Фармакологическая коррекция умственной и физической работоспособности.- В кн.: Фармакологическая регуляция процессов утомления. М., 1982, с. 4-10.

5. Вальдман А. В. Предисловие.- В кн.: Фармакологическая регуляция процессов утомления. М., 1982, с. 1-3.

6. Ильин Е. П. Оптимальные характеристики работоспособности человека: Автореф. дис. на соискание уч. ст. докт. психол. наук. М., 1968.

7. Косилов С. А. Очерки физиологии труда. М., 1965.

8. Ливанов М. Н. Пространственная организация процессов головного мозга. М., 1972.

9. Линдсли Д. Б. Внимание, сознание, сон и бодрствование.- В кн.: Нейрофизиологические механизмы внимания. М., 1979, с. 15-49.

10. Ломов.Б. Ф. К проблеме деятельности в психологии.-Психол. Ж., 1981, т. 2, № 5, С.3-17.

11. Медведев В. И. Работоспособность.- В кн.: Эргономика в определениях. М., 1980, с. 18-24.

12. Попов А. К., Ceмeнов Г. П. Использование некоторых закономерностей внутригрупповых и межгрупповых взаимодействий для прогнозирования успешности действий.- В кн.: Прогнозирование спортивных достижений в системе подготовки высококвалифицированных спортсменов. М., 1983, с. 202-204.

13. Попов А. К., Волков А. М. О возможности применения метода графов и электрофизиологии.-Докл. АН СССР, 1969, т. 184, № 5, с. 1243-1246.

14. Попов А. К., Бутков А. Д., Семенов Г. П. Использование для прогнозирования ранее неизвестных свойств механизма смены типов парных взаимодействий структур организма.- В кн.: Материалы всес. симпоз. «Вопросы методологии прогнозирования спортивных достижений. 6-7 мая 1975 г.». М., 1977, с. 101-103.

15. Попов А. К. Синхронизирующие совпадения как механизм встречи предмета с потребностыо.- Сообщ. АН ГССР, 1977, №3, с. 557-560.

16. Попов А. К., Волков А. М., Арутюнов С. К., Лобусов Е. С. О механизмах спонтанной ритмической активности мозга.- Докл. АН СССР, 1970, т. 193, № 1, С.245-247.

17. Попов А. К. Электроэнцефалографические исследования спортсменов.- В кн.: Методы исследований в спортивной медицине. М., 1964, с. 145-167.

18. Попов А. К. Выявление путей оптимизации операторской деятельности на основе исследования ее содержания, структуры и функций.- В кн.: Проблемы космической биологии. М., 1977, т. 34, с. 97-109. .

19. Розенблатт В. В. Проблема утомления. М., 1975.

20. Рудный Н. М., Бодров В. А.  К понятию работоспособности летного состава.- Воен.- мед. ж.,  1983, с. 49-52.

21. Сапов И. А., Щеглов В. С., Апанасенко Г. Л. О критериях работоспособности корабельных специалистов.- Воен.-мед. ж., 1979, № 7, с. 53-56.

22. Сеченов И. М. Избранные произведения. Т. 1. М., 1952.

23. Ostberg О. Zuг Typologie der circadianen Phasenlange. Ansatzezu einer ргаktisсhеn Chronolygiene. Sonderdruck uns «Biologische Rhythmen und Аrbeit» (О. Hilderbrandt, Hrsg.). Vena, 1976, S. 117-137.