Комментарий О.И. Маховской "Российской газете" (16.01.2014)

У Владимира и Натальи Потаниных трое детей: 29-летняя чемпионка мира по аквабайку Анастасия, 24-летний Иван и 13-летний Василий. И дети Потанина, наверное, почти единственные олигархические дети, лишенные "нуворишного" варварства "золотой молодежи". Не плавают прилюдно на роскошных яхтах, не купаются в бассейнах с шампанским, не рассекают по Швейцарии на Lamborghini, а занимаются спортом, завоевывают честные спортивные медали и т.д. В общем, так пристойны, что даже скептиков склоняют к вере в то, что у русского капитализма есть шанс на культурный прогресс. "Нувориши" покупают тещам на день рождения крокодилов, а их высокообразованные внуки уже коллекционируют редкие книги и поддерживают гениальных художников.

Поэтому даже социально симпатичный многим отказ Потанина передавать детям по наследству свое состояние вызвал у части публики сочувствие: мол, наследства лишили лучших детей.

И вот развод. Судебный процесс закрыт для прессы. Новости о личной жизни богатейших людей мира "утекают" в ("желтую", как правило) прессу почти в обязательном порядке, но, в общем, олигархи не обречены на публичную личную жизнь, как политики. Однако нагрузка публичности возникает в ней хотя бы потому, что олигархи - элита. Уж точно - экономическая и социальная. (Гораздо реже - культурная. Еще реже - интеллектуальная и нравственная.) А элита задает образцы. Как только родится в семье олигарха четверо детей от одной жены, так и в обществе произойдет серьезный переворот, говорят эксперты. У Потанина почти родилось. Но он развелся. И с этой точки зрения его развод выглядит как потеря последней надежды на образец.

Но и политики, чья семейная жизнь просвечивается рентгеном публичности, разводятся тоже.

Конечно "чужая жизнь - потемки", и семейные истории наименее хочется судить - так много нюансов, которых не знаешь, а узнав, не поднимешь руки, чтобы "бросить камень". Но осторожность психологического взгляда на проблему не перечеркивает критическую необходимость взгляда нравственного и социологического. Потому что простое наблюдение "бальзаковским методом" - всматривания в истории жизни - складывает факты в тревожную картину. Верность и преданность перестают быть достоинством (за исключением экстремальных случаев, когда муж в тюрьме, на войне, в страдании). В безмятежной ситуации они превращаются в трэш. И скоро мы вслед за поэтом повторим "как непонятной верности причины" - она действительно станет нам непонятна.

Предприниматели, тем более владельцы бизнес-империй - это, как правило, целеориентированные люди: для них цель важнее, чем нормы и ценности. И тем более чувства. Это и делает их двигателями прогресса - материального, научно-технологического.

Но, вероятно, они хотят "прогресса" и в семье, которая с этой точки зрения сразу превращается в анахронизм. Новая молодая жена как-то всегда "прогрессивнее" прежней.

Между тем семья - это "инвариант", тот, в общем, Богом установленный "институт", который не знает прогресса. И две тысячи лет назад, и сейчас это все равно семья. Нечто выстроившееся на любви мужчины и женщины. И верность и преданность всегда были ее первыми достоинствами, а не наоборот. Также как и терпение, жертвенность. Отношения, призванные уходить вглубь, сегодня уходят вширь.

Еще печальнее другая тотальность - женщины, жены все больше становятся имиджевым капиталом. Иногда почти товаром. Дорогая цена таких "покупок" не окупает "ужас овеществления", одинаково портящий и тех, кто овеществляет, и тех, кто овеществляется...

Недаром большинство настоящих (не квази) религий препятствует разводам, а не поощряет их. А если таковые случаются, то либо смотрят на них с печалью, как на зло, либо отлучают от таинств Церкви - самого главного, что в ней есть.

Возвращаясь с Рождественских каникул, встретилась в купе поезда с молодой, молчащей и жестом раскрыленной птицы что-то закрывающей от меня женщиной. Оказалось, инстинктивно прячет больную дочку. ДЦП - спинка не держится, ножки не разгибаются, судороги не проходят даже от бельгийских лекарств, речи пока нет. Но Анька очень много смеется. Потому что любима мамой, сестрой, дедом, бабушкой. Единственный, кто отказал ей в этом, - отец. Ушел из семьи. Единственное, от чего у ее стоической матери появляются на глазах слезы, - от воспоминания об этом. "Предательство", - говорю как можно равнодушнее.

А внутри вскипают царственно-презрительные слова Ахматовой о том, что "они", мужчины, почти не стояли в очередях к тюрьмам с передачами. "Низшая раса" - отрезала Ахматова.

На фоне модных ссылок на нелюбившего женщин Шопенгауэра эти ахматовские слова весьма кстати. Но вообще-то клеить "расистские" ярлыки по половому признаку не хочется. "Низшая раса" - это те, кто предает.

Ольга Маховская, кандидат психологических наук, старший научный сотрудник Института психологии РАН:

- Сначала скажу, что в этой истории хорошо. Хорошо, что у Потаниных был большой семейный стаж. Потому что сейчас, увы, в большинстве случаев он очень маленький - супруги разводятся со 2-го или 3-го года совместной жизни.

Серьезных причин таких разводов, на мой взгляд, две. Во-первых, у нас меняется модель семьи. Мы переходим к американским стандартам взаимоотношений: семья становится партнерской. А в партнерской семье - когда вырастают дети, супруги часто разводятся. А что, они выполнили свою родительскую функцию и, часто сохраняя хорошие отношения, начинают жить каждый сам для себя. Раньше же у нас семья строилась по православному типу - это была наша титульная модель. Она в принципе и сейчас тоже возможна.

Семья же по "модели партнерства", в которой мужчина и женщина равны, предполагает даже при длительной сохранности брака их достаточно большую дистанцию друг от друга. У людей протестантской культуры дистанция психологической близости вообще очень большая. Но эта дистанция и у нас сейчас сильно меняется. Когда мы, психологи, разговариваем с богатым мужчиной, решившимся на развод, то у него в голове, как правило, обнаруживается "партнерская модель" семьи.

Вторая серьезная причина развода - то, что появление "на стороне" молодой дамы и перспективы второго брака в данном случает приходятся как раз на "возраст мужского кризиса". От 50 до 55 лет - это как раз тот самый возраст "мужского кризиса". В нем мужчина выбирает между тем, чтобы вести отношения с женщиной "на глубину" и последним подростковым возрастом, "последним сексом". Мужчина болтается между этими полюсами и часто, очень часто, не решается выбрать путь большей мудрости, модель серьезной жизни. Многие хотят продлить молодость. Мужчина в 52-53 чувствует, что он еще не стар. И в этом последнем "подростковом возрасте" очень часто хочется запустить сценарии "в последний раз". Но, выбирая этот путь "последнего раза", он очень сильно рискует здоровьем.

Поскольку у нас в стране о разводе объявила президентская чета, то можно ожидать, что откроется новый тренд. Все разводы, которые проходили втихую и обнаруживались только при подаче налоговых деклараций (которые обычно показывают, что у депутатов, например, было много разных, и не только официальных, жен), теперь перестанут быть стеснительными. Мораль будет еще меньшим сдерживающим фактором, и в высоких кругах может установиться даже мода на развод. Конечно жены в олигархических разводах у нас, в отличие от американской практики, почти не защищены. Юридически мы еще вообще, по-моему, живем в СССР. Все юристы вам скажут, как нехорошо у нас "бросают жен", оставляя их материально неприкрытыми. Хотя мне все-таки кажется, что такие мужья, как Потанин, будут беспокоиться о своих бывших женах. Но, как правило, это не снимает недовольства бывших жен.

Опубликовано в РГ (Неделя) N6280 от 16 января 2014 г.

Источник